Содержание
- 1 Несоответствия в маркировке лекарственного средства: контрафакт или нет?
- 2 Квалификация уголовного дела по 238.1УК требует доказательства прямого умысла
- 3 Поставщик не всегда может знать о том, как именно должна выглядеть оригинальная упаковка
- 4 Какой экспертизой доказывается контрафактность товара?
- 5 Заключение

Одна из тенденций, которая в последнее время вызывает мое беспокойство – это увеличение количества уголовных дел, связанных с поставкой в медучреждение так называемых «контрафактных» лекарств и медизделий. Сама идея особо строгого контроля за реализацией фармацевтической продукции, безусловно, правильная, так как препараты непонятного происхождения действительно могут нести опасность для пациентов.
Несоответствия в маркировке лекарственного средства: контрафакт или нет?
Однако не один раз в своей практике я встречал случаи, когда правоохранители пытались возбудить уголовное дело по факту якобы контрафактного препарата, когда на самом деле вся проблема исчерпывалась теми или иными недостатками маркировки. Особенно часто такие инциденты случаются, когда препарат или медизделие поставляются в рамках госзакупок.
Как правило, логика возбуждения такого уголовного дела очень проста: обнаружив на упаковке лекарственного средства расхождение с макетом упаковки, представленным при регистрации, следователь делает вывод о том, что изделие является контрафактным. Обычно пишут: «не соответствует показателю «Маркировка» и, следовательно, является контрафактным».
Не согласимся с этим. Действительно, контрафактные лекарственные средства могут не соответствовать требуемой маркировки. Но бывают и случаи, когда ненадлежащая маркировка может быть обусловлена и другими причинами. Например, будет ли считаться лекарство контрафактным, если при выпуске одной из его партий при указании города производства была пропущена буква?
Квалификация уголовного дела по 238.1УК требует доказательства прямого умысла
По моему мнению, говорить об уголовной ответственности по ст. 238.1 УК РФ (Обращение фальсифицированных, недоброкачественных и незарегистрированных лекарственных средств, медицинских изделий) можно лишь в том случае, когда лицо, поставляющее лекарственные препараты умышленно шло на фальсификацию либо знало, что препарат фальсифицирован, но всё равно продолжало поставлять его.
В теории уголовного права это называется субъективной стороной преступления. В случае статьи 238.1 УК РФ уголовное преследование возможно только в случае доказанного прямого умысла. Умысел – это неотъемлемая часть состава преступления и, если его не удастся доказать, то уголовное дело подлежит закрытию в связи с отсутствием состава преступления. К сожалению, обычно мало кто из следователей озабочивается доказыванием умысла. Увы, но в большинстве случаев подозреваемому предъявляют обвинение: «Поставлял лекарство с двумя лишними запятыми на упаковке? Да оно регистрационному досье не соответствует! Мы нашли контрафактчика! Ату, его!».
Не спорю, что надлежащая маркировка важна. Не спорю и с тем, что нарушение маркировки должно вести к ответственности. Но приравнивать лекарственный препарат с опечаткой на упаковке к подделке – это всё же слишком.
Поставщик не всегда может знать о том, как именно должна выглядеть оригинальная упаковка
А ведь бывают случаи, когда цепочка поставщиков состоит не из одного лица, и конечный поставщик препарата даже не догадывается о том, что у производителя произошел «косяк» с обозначениями на упаковке. Безусловно, добросовестный поставщик проверяет регистрационное удостоверение препарата. Но регистрационное удостоверение не включает в себя макет упаковки, который подавался при регистрации и соответствие, которому (вплоть до запятой) будут проверять эксперты.
Какой экспертизой доказывается контрафактность товара?
Кстати, об экспертах. Недавно я прочем новость, что в одной из южных республик арбитражный суд повторно открыл дело, касающееся поставки контрафактных лекарств в онкодиспансер по вновь открывшимся обстоятельствам. Предыдущее судебное решение по этому делу зафиксировало то, что контрафактность лекарств нельзя считать доказанной, но теперь оно отменено.
Конечно, не имея доступ ко всем материалам дела я не могу сказать, кто именно прав, а кто виноват. Возможно, в онкодиспансер действительно был, поставлен контрафакт, а возможно и нет… Но вот, что меня смущает, так это «вновь открывшееся обстоятельство». Таким обстоятельством суд посчитал заключение судебно-химической экспертизы о якобы имеющейся контрафактности лекарственного средства.
Но судебно-химическая экспертиза может лишь установить точный химический состав вещества, переданного на пробу, а не делать выводы о его аутентичности/контрафактности и, тем более, о его опасности или небезопасности.
В соответствии с действующими Методическими рекомендациями Министерства юстиции и письмом ФССП России от 18.09.2014 № 00043/14/56151-ВВ при назначении судебной товароведческой экспертизы перед экспертами могут быть поставлены следующие примерные вопросы:
- Соответствуют ли товарные характеристики (материалы и др.) представленных на исследование изделий, маркировочным обозначениям, указанным на упаковке, ярлыке, этикетке, штампе? Если нет, то в чем различия?
- Соответствуют ли товарные характеристики изделий (материал, конструкция, модель и т.д.), указанные в договоре и иных сопроводительных документах, фактическим? Если нет, то в чем различия?
Таким образом, вопросы о соответствии маркировки на лекарственном средстве должны рассматриваться в рамках товароведческой экспертизы, но никак не судебно-химической.
Что же касается безопасности лекарственных средств, то согласно ст. 15 ФЗ «Об обращении лекарственных средств» и пп. «Б» п. 12 Постановление Правительства РФ от 05.04.2022 № 593, экспертиза качества лекарственного средства и экспертиза отношения ожидаемой пользы к возможному риску применения лекарственного препарата осуществляется ФГБУ НЦЭСМП Минздрава России. И это опять-таки не судебно-химическая экспертиза.
Заключение
Не хотелось бы делать скоропалительные выводы, но создается впечатление, что в ряде случаев следственные органы подходят к делу сугубо с формальной стороны, стараясь побыстрее представить общественности «преступников» (Сенсация! Спешите слышать! Изобличены злодеи, поставлявшие контрафакт! Да еще и через гостендеры!!!), не утруждая себя при этом необходимыми процедурами по сбору доказательств.
Надеюсь, что эта опасная тенденция будет переломлена.
Во-первых, попытки обвинять поставщиков без нормальной доказательной базы способны повредить даже в том случае, если действительно имела место реализация контрафакта (а это далеко не факт). Уголовное дело без правильных экспертиз и безупречного подтверждения всех элементов состава преступления может легко «развалиться», и вместо наказания виновного мы получим демонстративный уход преступника от ответственности, что самым неблагоприятным образом скажется на репутации правоохранительных органов. Во-вторых, последние события заставляют бизнес с опасением подходить к реализации лекарств и медизделий. И эти опасения кратно возрастают, если поставка происходит в рамках государственных закупок. Кому хочется, чтобы его посадили за опечатку в упаковке? В то время, когда Россия испытывает санкционное давление со стороны недружественных стран, нам крайне необходимо сохранить доверие тех лиц, которые продолжают поставлять фармацевтические товары. А постоянные новости о неустойках по госконтрактам, уголовных делах в отношении поставщиков и вся эта скандальная атмосфера вокруг тендеров, совершенно не способствуют желанию участвовать в поставках для государственной медицины.
Автор статьи – Орленко Василий Васильевич, кандидат юридических наук, доцент
Статья написана 17.02.2023